Неожиданный и смелый опыт символического театра удался. Сделать современный спектакль по классическому Грибоедову - интересный эксперимент. Оригинально по-новому поставить Чехова - вызов. Объединить на одной сцене реалистичную озёрную фантастику, апокалиптические аккорды "Iron maiden" и всё это разыграть в лучших традициях Мейерхольда - красная тряпка для зрителя.
Вопрос "Почему Кольридж?" - отпадает, когда начинаешь смотреть спектакль: текст и способ его подачи отлично подходят друг другу. В одном месте ровно на час собраны, как части головоломки, разные исторические, культурные и художественные пласты.
Во-первых, романтизм с его готическими корнями, двоемирием и фантасмагориями - кладезь символов, основа, из которой потом вырос модернизм. Романтизм Кольриджа - это революционное бунтарство, приправленное интересом к средневековой мистике, стихами Гёте и Шиллера и ночными беседами с Водсвортом.
Во-вторых, особый театр: вместо классического обозначения "театр сновидений" в случае со" Сказанием о старом мореходе" уместнее звучит "театр бродячих огней". Или "театр призраков". У актёров нет амплуа, в этом театре не раздают роли и не вживаются в образы. Актёры живут на сцене как части одной стихии, как море в шторм (отсюда идея с живым морем). В то же время они - души умерших моряков, одинаковые призраки, у которых есть только голос, фигуры в чёрном, маски. Наконец, они - исполнители ролей, винтики в театральном механизме, главные действующие лица на режиссёрской кухне. Первая сцена с мерным стуком книг, рассчитанными движениями под монотонно повторяющуюся музыкальную фразу наводит на мысль о театре марионеток. К слову, иной тип постановки, постановки по Станиславскому - с максимальной приближённостью к жизни - в данном случае просто абсурден. Не тот текст, не тот сюжет, не тот...язык.
Спектакль родился из мысли сделать постановку на английском языке. в результате был взят староанглийский текст двухвековой выдержки и представлен на суд русскоязычной молодой аудитории, не слишком знакомой с наречием озёрной школы. Неизбежно встаёт проблема понимания. Отчасти она мастерски решается с помощью краткого перессказа баллады (причём соблюдён балланс времени и интенсивности подачи информации - удалось избежать затянутости). По большому счёту ситуацию спасает именно символическая постановка, когда нет необходимости следить за игрой слов, важно чувствовать настроение. Для передачи настроения использованы ВСЕ возможные средства: если бы на спектакле присутствовал слепой зритель, он почувствовал бы его через музыку, если глухой - через цветовые и световые контрасты, а когда в зале сидит человек, не лишённый ни зрения, ни слуха, то по нему стреляют со всех сторон. Эффектно смотрится сцена, залитая красным светом, посреди которой колышется белое море, с время от времени всплывающими на поверхность чёрными фигурами. Глядя на старого морехода, который из последних сил карабкается по мачте, чтобы увидеть долгожданный берег, как-то забываешь, что роль мачты исполняет стремянка, а старому мореходу от силы 15 лет. Несмотря на то, что знаменитая четвёртая стена сломана и актёры скользят по проходу в зале, ожидаемого эффекта близости к зрителю нет, маски остаются масками. хотя символический спектакль предполагает размытость контуров, спектакль чётко расчерчен: построения (клин погибших моряков), выход актёров (разговор морехода с юношей - мне показалось, или начало баллады перенесено в конец?), отмеренные движения (диалог смерти и жизни-по-смерти) - всё это тоже можно читать как символы, помогающие схватить то, что ускользает из-за чуждости языка. Плюс - за актёров договаривает музыка, которая, несмотря на двухсотлетний временной разрыв, отлично сошлась с текстом Кольриджа - как будто произошло восстановление связей, обретение утраченных корней, неслучайно его интересовала всю жизнь средневековая апокалиптика. Музыкальное сопровождение также спасает от пауз, спектакль воспринимается как монолитный оживший текст.
Как в случае с любым текстом, который читают вслух, - важно то, как его читают. чтение - не актёрское, но и не авторское, скорее особое - балладное. Баллады часто кладутся на музыку, для них важен ритм, мелодия стиха, которая может подсказать то, что не следует напрямую из текста. В случае с Кольриджем, мне кажется, делалась установка именно на такое чтение, с точно отрепетированными паузами, максимально английским языком и музыкальностью. При таком чтении сразу заметно, если кто-то из актёров сбивается с общего ритма, торопится, путается - здесь невозможно поправиться или повториться. Кажется, несмотря на волнительный премьерный день, актёры справились.
Следовало бы заняться толкованием символов, но до сих пор не появилось определённых идей. Ясно только, что Кольридж, "Iron maiden" и "Sparks" поют примерно об одном, не случайно они так друг друга нашли на этой сцене.
Режиссёрам и актёрам огромное спасибо за этот труд, третий год не перестаю удивляться тому, какие интересные идеи рождаются в ваших головах! Хотелось бы узнать, как, по -вашему, прошёл сегодняшний спектакль, какой вам показалась реакция публики, довольны ли вы результатом (насколько конечный итог соответствует тому, что задумывалось в начале).
PS на заметку мастерам по звуку: как жаль, что идея выключить заднюю колонку возникла уже после начала спектакля! звук, каким бы тихим он не был, заглушал речь актёров, последним рядам приходилось очень сильно напрягаться, чтобы разобрать хотя бы отдельные слова.
Вопрос "Почему Кольридж?" - отпадает, когда начинаешь смотреть спектакль: текст и способ его подачи отлично подходят друг другу. В одном месте ровно на час собраны, как части головоломки, разные исторические, культурные и художественные пласты.
Во-первых, романтизм с его готическими корнями, двоемирием и фантасмагориями - кладезь символов, основа, из которой потом вырос модернизм. Романтизм Кольриджа - это революционное бунтарство, приправленное интересом к средневековой мистике, стихами Гёте и Шиллера и ночными беседами с Водсвортом.
Во-вторых, особый театр: вместо классического обозначения "театр сновидений" в случае со" Сказанием о старом мореходе" уместнее звучит "театр бродячих огней". Или "театр призраков". У актёров нет амплуа, в этом театре не раздают роли и не вживаются в образы. Актёры живут на сцене как части одной стихии, как море в шторм (отсюда идея с живым морем). В то же время они - души умерших моряков, одинаковые призраки, у которых есть только голос, фигуры в чёрном, маски. Наконец, они - исполнители ролей, винтики в театральном механизме, главные действующие лица на режиссёрской кухне. Первая сцена с мерным стуком книг, рассчитанными движениями под монотонно повторяющуюся музыкальную фразу наводит на мысль о театре марионеток. К слову, иной тип постановки, постановки по Станиславскому - с максимальной приближённостью к жизни - в данном случае просто абсурден. Не тот текст, не тот сюжет, не тот...язык.
Спектакль родился из мысли сделать постановку на английском языке. в результате был взят староанглийский текст двухвековой выдержки и представлен на суд русскоязычной молодой аудитории, не слишком знакомой с наречием озёрной школы. Неизбежно встаёт проблема понимания. Отчасти она мастерски решается с помощью краткого перессказа баллады (причём соблюдён балланс времени и интенсивности подачи информации - удалось избежать затянутости). По большому счёту ситуацию спасает именно символическая постановка, когда нет необходимости следить за игрой слов, важно чувствовать настроение. Для передачи настроения использованы ВСЕ возможные средства: если бы на спектакле присутствовал слепой зритель, он почувствовал бы его через музыку, если глухой - через цветовые и световые контрасты, а когда в зале сидит человек, не лишённый ни зрения, ни слуха, то по нему стреляют со всех сторон. Эффектно смотрится сцена, залитая красным светом, посреди которой колышется белое море, с время от времени всплывающими на поверхность чёрными фигурами. Глядя на старого морехода, который из последних сил карабкается по мачте, чтобы увидеть долгожданный берег, как-то забываешь, что роль мачты исполняет стремянка, а старому мореходу от силы 15 лет. Несмотря на то, что знаменитая четвёртая стена сломана и актёры скользят по проходу в зале, ожидаемого эффекта близости к зрителю нет, маски остаются масками. хотя символический спектакль предполагает размытость контуров, спектакль чётко расчерчен: построения (клин погибших моряков), выход актёров (разговор морехода с юношей - мне показалось, или начало баллады перенесено в конец?), отмеренные движения (диалог смерти и жизни-по-смерти) - всё это тоже можно читать как символы, помогающие схватить то, что ускользает из-за чуждости языка. Плюс - за актёров договаривает музыка, которая, несмотря на двухсотлетний временной разрыв, отлично сошлась с текстом Кольриджа - как будто произошло восстановление связей, обретение утраченных корней, неслучайно его интересовала всю жизнь средневековая апокалиптика. Музыкальное сопровождение также спасает от пауз, спектакль воспринимается как монолитный оживший текст.
Как в случае с любым текстом, который читают вслух, - важно то, как его читают. чтение - не актёрское, но и не авторское, скорее особое - балладное. Баллады часто кладутся на музыку, для них важен ритм, мелодия стиха, которая может подсказать то, что не следует напрямую из текста. В случае с Кольриджем, мне кажется, делалась установка именно на такое чтение, с точно отрепетированными паузами, максимально английским языком и музыкальностью. При таком чтении сразу заметно, если кто-то из актёров сбивается с общего ритма, торопится, путается - здесь невозможно поправиться или повториться. Кажется, несмотря на волнительный премьерный день, актёры справились.
Следовало бы заняться толкованием символов, но до сих пор не появилось определённых идей. Ясно только, что Кольридж, "Iron maiden" и "Sparks" поют примерно об одном, не случайно они так друг друга нашли на этой сцене.
Режиссёрам и актёрам огромное спасибо за этот труд, третий год не перестаю удивляться тому, какие интересные идеи рождаются в ваших головах! Хотелось бы узнать, как, по -вашему, прошёл сегодняшний спектакль, какой вам показалась реакция публики, довольны ли вы результатом (насколько конечный итог соответствует тому, что задумывалось в начале).
PS на заметку мастерам по звуку: как жаль, что идея выключить заднюю колонку возникла уже после начала спектакля! звук, каким бы тихим он не был, заглушал речь актёров, последним рядам приходилось очень сильно напрягаться, чтобы разобрать хотя бы отдельные слова.
g"/>
